Необязательные размышления на тему Orbis Tertius

Дата публикации: 21.10.2009

Тлён, Укбар, Orbis Tertius¹

Сборник рассказов «Вымышленные истории» Х. Л. Борхеса был издан в 1944 году. Среди прочего, в нем имеется новелла под названием «Тлён, Укбар, Orbis Tertius» (Текст новеллы есть в интернете, ознакомиться можно, например, тут). Новелла представляет собой чуть ли не детективную историю, а точнее — историко-философское исследование одной мистификации, и того, как и почему эта мистификация становится реальностью. Главный герой новеллы (коим является сам Борхес) обнаруживает упоминание о загадочной стране под названием Укбар (Тлён) и пытается отыскать о ней более подробные сведенья. Некоторое время спустя ему в руки попадается XI-ый том Энциклопедии Укбара, дающий представление о сути этого мира: наука, социальное устройство, религия и философия. На детальном разборе последней дисциплины Борхес делает акцент, потому что мировоззрение укбарцев настолько разнится с нашим, что постигнуть его в одночасье невозможно. В мировоззрении Тлёна первоприродна не материальная сущность, но поступок, действие, акт проявления воли (как тут не вспомнить Шопенгауэра?). Из этого следует, что вся наука Укбара строится не на материальных дисциплинах, таких как физика, химия или биология, но только и всецело на психологии. В языке Укбара отсутствуют существительные, а материализм, как учение, не может появиться там даже в виде ереси. История в Тлёне предполагает практически бесконечное количество толкований и интерпретаций события, потому что в представлении жителей Укбара один факт есть совокупность всех фактов сразу, что с нашей точки зрения делает историю уже скорее фантастической литературой, чем наукой. Но оставим осмысление мироустройства Укбара и вернемся к новелле.

Немного позже главный герой становится свидетелем, как в наш реальный мир «просачиваются» предметы из мира Тлёна (серебряный сервис с эмблемой Укбара, странные конусы неизвестного метала необычайной плотности, которые в Укбаре являются символами некоего божества), а затем в одной библиотеке вдруг обнаруживается полное собрание Энциклопедии Тлёна — 48 томов. Да, главный герой понимает, что мир Укбара от начала и до конца вымышлен, и приводит тому убедительные доказательства, в частности его расследование выуживает из недр истории имена людей (вымышленных, разумеется), которые объединились вокруг идеи создания искусственного мира, основали тайное общество, и на протяжении нескольких поколений усердно претворяли в жизнь свой бессмысленный, но грандиозный план. Но так ли он бесмыслсенен? — к такому вопросу подводит нас автор в своей новелле. — Ведь на сегодняшний день вымышленный мир Тлёна синтезируется с миром реальным; история уже не является последовательностью свершившихся фактов, и трактуется как кому заблагорассудится; языки подвержены трансформации, и даже точные науки начинают сомневаться в истинности своих постулатов; мало того — меняемся мы сами. Хорошо это, или плохо — вопрос второстепенный, а может быть даже не обязательный, — на такой отрешенной и даже меланхоличной ноте новелла заканчивается, хотя поднятая в ней тема далеко не исчерпана.

Дело в том, что никой Энциклопедии Укбара никогда не существовало (по крайней мере, в том виде и с тем названием, как это преподносит наш хитрый аргентинец). Мистификатор Борхес написал псевдодокументальную мистификацию о мистификации, — вполне в его стиле, учитывая любовь Борхеса к головоломкам, лабиринтам и философии вообще, и неуемной тяге в конец запутать читателя. Да и само название Тлён просто кричит о синтетичности; что это, если не явный намек на разложение нашей действительности, к обрису которого автор приходит в конце новеллы?

Но оставим литературные аспекты новеллы (а мистификация — не что иное, как литературный жанр), которые выше всяческих похвал, и обратим внимание на мир, построенный Борхесом. В самом подходе создания мира ничего сложного нет, — Борхес рассуждал примерно так (разумеется, это всего лишь мое вольное представление): наш мир строится на постулатах материализма, как бы религии не доказывали обратное, в результате мы имеем материальный социум и материальные науки, и никакие другие иметь не можем. Теперь возьмем за первоприродный камень мироздания действие-поступок и посмотрим, что из этого получится. А вот дальше — реализация этой идеи — титанический труд, по плечу разве что философско-научной школе, но никак не одному человеку. Ведь требуется продумать невероятное количество связей: науки, религии, экономика, социальные отношения, политика, образование etc, потому что любой мир (особенно вымышленный), на каких бы законах он не строился, должен быть гармоничен, в противном случае он потеряет убедительность и превратится в дешевую пародию. Толкиен свою сагу о кольцах писал 18 лет, — хороший пример колоссальной работы, которую требует воссоздания мира с нуля, хотя Толкиен сочинял всего лишь художественное произведение, никак не Энциклопедию Средиземья.

Очевидно, Борхес не ставил себе задачу создать энциклопедию вымышленного мира, и поэтому о многих областях Укбара упомянул вскользь, заострив внимание только на мировоззрении Тлёна, чтобы дать возможность читателю ощутить глубину той пропасти, открывшейся между мирами. Но с другой стороны Борхес имел почти маниакальную тягу к утопиям, ересям и парадоксам, так что мне кажется немного странным, что, сочинив столь изящную историю, он всего лишь свел ее к одной единственной новелле, вместо того, что бы начать воссоздавать тексты Энциклопедии Тлёна; вряд ли его испугали бы масштабность и трудоемкость предстоящего проекта, или мнение друзей-писателей о бесперспективности такой работы. И вот тут на ум приходит следующее: а все ли пласты мистификаций мы разглядели в его рассказе? И является ли мистификацией результат умножения двух других мистификаций? Минус, умноженный на минус, дает, как известно, плюс. Что, если предложенная Борхесом история — не такая уж и вымышленная?.. Истории редко сочиняются с нуля, как правило, у них всегда есть прообраз, прототип, — нечто, реально существующее в мире и заставившее автора включить воображение. Но если это так, то должны существовать документы, хотя бы косвенно подтверждающие наличие тайной организации, целью которой являлось (и является?) создание Orbis Tertius — самодостаточного мира, построенного на постулатах и принципах, отличных от нашего, и интеграции мировоззрения этого мира в наше сознание. И такой документ, как ни странно, есть.

Манускрипт Войнича

Мне не известно, был ли знаком Борхес с рукописью Войнича, но учитывая его пристрастие к историческим загадкам вообще и литературным изысканиям в частности, за отправную точку я беру тот факт, что Борхесу эта работа была знакома. В конце концов, даже такой дилетант от «литературной археологии», как я, знает о ее существовании, так почему бы о ней в свое время не знать Борхесу? (Обратите внимание: этот вывод логичен только в контексте психологии, и к дедукции не имеет никакого отношения, — мировоззрение Тлёна куда глубже укоренилось в нас, чем нам хотелось бы думать).

Без всякого преувеличения можно сказать, что рукопись Войнича — одна из самых странных и загадочных книг, которыми располагает наша цивилизация. Манускрипту примерно 500 лет, написан он неизвестным автором гусиным пером на 116-и листах тончайшего пергамента чернилами пяти цветов, и обильно сдобрен странными иллюстрациями, которые ни на йоту не приблизили исследователей к разгадке тайны рукописи. Язык, на котором написан манускрипт, до сих пор не идентифицирован; он не содержит знаков препинания, хотя с ивритом не имеет ничего общего, а нумерация страниц арабскими цифрами проставлена одним из владельцев книги намного позже, — для этого вывода не требуются годы размышлений, это и так очевидно, потому что нигде в тексте цифры больше не встречаются.

Одним словом, текст настолько таинственен, что это заставило одних исследователей укрепиться в мысли, что язык манускрипта искусственный, а других, что он зашифрован. Правда, оба этих предположения пока что к результатам не привели. На протяжении многих лет самые маститые шифровальщики и кодировщики британской и американской разведки (я полагаю, что и нашей тоже) пытались расшифровать рукопись, — тщетно. Правда, была еще одна группа исследователей, полагавших, что рукопись Войнича содержит всего лишь иллюзию текста, набор нечитаемых букво- и словосочетаний. Эта версия не убедительна по нескольким причинам. Во-первых, текст не является случайным сочетанием символов, некоторые буквы (иероглифы) встречаются только в середине слова, и никогда в начале или конце, есть иероглифы, встречающиеся только в начале параграфа, а звездочки с разным количеством лучей нумеруют, судя по всему, списки, и нигде больше не присутствуют. Во-вторых: частотный анализ текста хоть и не является прямым доказательством натурального языка, все же говорит в его пользу. Так же не убедительным кажется аргумент, что на бессмысленность текста указывает повторение по два, или даже три раза одного и того же слова, потому что это повторении может выражать усиление смысла. Например: «бежать» (просто бежать), «бежать бежать» (бежать быстро), «бежать бежать бежать» (бежать со всех ног). «Run, Forrest, run!» — разве не похоже? И, в-третьих: у книги есть четкая структура, она разделена на 6 разделов. В общем, манускрипт очень похож на научный трактат, чем он, судя по всему, и является. Бегло просмотрим саму рукопись.

Первый раздел назван «Ботанический», он самый обширный и содержит кучу иллюстраций несуществующих растений.

манусткрипт, рукопись Войнича

Второй раздел имеет название «Астрономический», что кажется вполне логичным, глядя на замысловатые гравюры, усеянные звездами.

манусткрипт, рукопись Войнича

Но вот по поводу третьего раздела, названного «Биологическим» (очевидно из-за обилия голых женщин, купающихся в водоемах), возникают кое-какие сомнения. Дело в том, что одна моя знакомая, взглянув на иллюстрации этого раздела, тут же постановила, что наблюдает не что иное, как процесс изготовления вина, и я склонен с ней согласиться. Рассмотрим приведенную ниже страницу. Виноград изображен детально, но достаточно стилизованно, а вот трубопроводы прорисованы очень тщательно, так, словно автор книги хотел сделать акцент на их технологичности (промышленный секрет виноделов того времени?). Далее виноград поступает в просторные ванны, где из него выжимают сок голые женщины (что логично и исторически достоверно), затем отжатый сок стекает в другую ванну для последующей обработки. «Винодельческая» трактовка «Биологического» раздела кажется мне настолько правдоподобной, что я не понимаю, почему раньше она никому не приходила в голову. Ведь для проверки этой теории достаточно обратиться к историкам виноделия, и сопоставить факты. А полное понимание иллюстраций обязательно поможет в расшифровке текста — это очевидно.

манусткрипт, рукопись Войнича

Ну да оставим эту задачу подлинным (смайл) исследователям, а сами перейдем к следующему разделу, который назван «Космологическим», и так же, как и «Астрономический», содержит множество замысловатых схем и пиктограмм. Детализация гравюр поражает, хотя понять что-либо не представляется возможным.

манусткрипт, рукопись Войнича

Предпоследний раздел назван «Фармацевтический», и тут я согласен полностью, потому что никакая иная трактовка в голову не приходит. Слева сосуды для приготовления смесей, справа иллюстрированный перечень ингредиентов, с соответствующим описанием приготовления (надо полагать).

манусткрипт, рукопись Войнича

Последний раздел небольшой, назвали его «Рецептный». Он содержит краткие абзацы, разделенные звездочками с возрастающим числом лучей, что говорит о нумерации абзацев, а это наводит на мысль, что звездочки выполняют в манускрипте роль чисел. В разделе нет иллюстраций, и я не привожу его пример, но с самим названием «Рецептный» я не согласен. Следуя мысли, что рукопись Войнича все-таки научный (или псевдонаучный) труд, более правдоподобным мне кажется то, что последний раздел не что иное, как глоссарий, или предметный указатель. Впрочем, мне это не так уж и важно.

Исследование истории манускрипта, а так же разбор всевозможных версий и «достижений» в разгадке его тайн не является целью данной статьи, поэтому я их опущу. Google с радостью выдаст вам полную информацию об этом предмете.

Итак, что мы имеем? Научный или псевдонаучный трактат, описывающий несуществующие растения, несуществующую вселенную, несуществующую космологию (и космологию ли?), несуществующие рецепты из несуществующих ингредиентов, написанный на несуществующем языке. Все это очень похоже на мистификацию, и я не единственный, кто придерживается такой точки зрения. Знал ли Борхес о существовании манускрипта Войнича уже не важно, а важно то, что загадочная рукопись если и не является одним из томов Энциклопедии Укбара, то уж точно является ее прототипом. И как таковая, ни в пространстве, ни во времени, она не может быть единственной. Наверняка в бронированных хранилищах тайных библиотек (может быть Ватикана, или в частных коллекциях безумных миллионеров), покоятся другие тома, описывающие все прочие аспекты вымышленного, но уже настолько реального мира. Я говорю «наверняка», потому что по крайней мере еще один том, созданный в начале 70-ых годов прошлого века, никто не прячет, как не скрывается и авторство этого эпохального труда — Кодекса Серафини.

Codex Seraphinianus

Автором кодекса является итальянец Луиджи Серафини. О нем мало что известно, кроме того, что он художник, архитектор, промышленный дизайнер, модельер и бог его знает кто еще, — талантливый и разносторонний человек, судя по всему. Слово Seraphinianus только внешне похоже на латынь, на самом деле это аббревиатура от «Strange and Extraordinary Representations of Animals and Plants and Hellish Incarnations of Normal Items from the Annals of Naturalist/Unnaturalist Serafini», что переводится как: «Странные и необычные представления животных, растений и адских воплощений из глубин сознания натуралиста/антинатуралиста Серафини».

Кодекс разбит на 11 разделов, написан на несуществующем языке, богато и качественно иллюстрирован, причем на иллюстрациях изображены несуществующие животные и растения, невозможные механизмы, сюрреалистическая архитектура и совершенно безумные сцены социальных отношений. Сам по себе кодекс тянет на произведение искусства, но меня сейчас интересует другой аспект этой работы, но прежде, чем его рассматривать, пробежимся взглядом по пестрым страницам этого эпохального труда.

Раздел, посвященный растениям.